Эндрю Купер всегда жил по чётким правилам: успешная карьера, стабильный брак, дом в престижном районе. Затем всё рухнуло почти одновременно — брак распался, а работа в финансах исчезла. Счета опустели, а привычный мир, построенный на уверенности, рассыпался.
Отчаяние — странный советчик. Оно подсказало ему не искать вакансий, а обратить взгляд на соседние особняки. На тех, кто всё ещё жил в его прежней реальности: с коктейлями у бассейна и разговорами о новых яхтах. Он начал с малого — с серебряной портсигарки, оставленной на веранде. Потом — с забытой в незапертом гараже коллекционной часов.
Каждая вещь, попавшая к нему, была не просто ценным предметом. Она была символом мира, от которого его отторгли. И каждый успешный «визит» приносил не только деньги на счёт. Он приносил горькое, почти пьянящее удовлетворение. Это была не просто кража. Это был тихий, личный бунт. Способ снова почувствовать контроль, пусть и извращённый. Соседи, чью жизнь он когда-то разделял, даже не подозревали, что их благополучие теперь тонкой нитью поддерживает того, кто стоит за гранью.
